Октябрьская революция и отношение к ней как диагноз

Об этих конференциях почти ничего не сообщали центральные СМИ. В лучшем случае нас ставили в известность, что такое-то и такое-то мероприятие состоялось. Сопровождаются эти сообщения малозначимыми комментариями участников: при современной постановке редакторского дела сделать из пламенного трибуна скучного «бубнилу» несложно.

Несколько более разнообразно идёт обсуждение темы революции на так называемых «ток-шоу». Для поддержания своего реноме уважающему себя ведущему нужны, по крайней мере, интеллектуалы, а настоящий интеллектуал не будет выдавать величайшее событие национальной истории, обеспечившее Родине невиданный до того политический, социально-экономический и культурный взлёт, а также её великую и непререкаемую победу над историческими врагами за нечто, чего лучше бы и не было.

Но вот это «лучше бы её не было», к сожалению, и является лейтмотивом официальных и полуофициальных комментариев по поводу Октябрьской революции. Что же касается соответствующей позиции российских буржуа-либералов, то её вообще иначе как оголтелой не назовёшь: редкое сочетание напористой враждебности и сковывающего их сознание страха.

Как следствие появляются в студиях «идейные» политические и культурные маргиналы или открытые ставленники капитала с предсказуемыми реваншистскими взглядами относительно события, открывшего эпоху социализма для народов России; мысли одних обывателей пытаются направить в русло спора о псевдоисторическом фильме «Матильда»; других пытаются испугать фильмами типа «Троцкий» и новой волной осуждения политических репрессий, а параллельно на экраны запускаются очередные киноподелки, имеющие целью опорочить советское время. Причём опорочить в очень характерном и многоговорящем ключе: «Холопы и баре всегда были и будут, социализм не исключение!»

Одним словом, в последние месяцы мы стали свидетелями целенаправленной кампании, имеющей целью исказить значение произошедшего в нашей стране в октябре 1917 года, затруднить понимание гражданами России отечественной истории, лишить народы планеты, ищущие управу на беспредел, творимый мировым капиталом, основ уважительного отношения к Великому Октябрю и нашей стране в целом.

Искажения начинаются уже с самого наименования того события, 100-летие которого отмечается в этом году в России. Нам доказывают, что говорить отдельно об Октябрьской и Февральской революциях было бы неправильно: имела, мол, место «Великая российская революция 1917 года». Но позвольте, разве непонятно, что, если Февраль открыл период ускоренного падения страны в пропасть, то Октябрь обозначил черту, после которой началось её тяжёлое вытягивание из этой пропасти? Да и чисто формально, если пристёгивать к Октябрю его буржуазных предтеч, то начинать надо с революции 1905 года, ибо именно она положила конец самодержавию в России и далее страна последовательно шла по пути превращения в буржуазную республику. Происходило это при формальном сохранении монархии, это так, но та становилась всё более декоративной — до той степени, что в феврале 1917 года и эта декорация для российской компрадорской буржуазии и её заграничных поводырей стала излишней. Соответственно 100-летие «Великой российской революции», имея в виду её начало, надо было отмечать в 2005 году. Если же подразумевать её конец, завершение революционного переустройства России, то это точно не октябрь 1917 года.

Политическую отвагу большевиков, решившихся взять в свои руки действительно валявшуюся на земле власть, пытаются замазать обвинениями в предательстве. Мол, в 1917 году страна была «на пути к победе в Первой мировой войне», Ленин же сыграл на руку немцам и «украл у россиян победу»; если бы не он, то мы были бы в числе тех, кто в 1919 году в Париже диктовал Европе новое мироустройство. Заявляющие это, видимо, не знакомы с работами известного русского геополитика А.Е.Вандама (Едрихина) или намеренно предают их забвению. А он между тем накануне 1914 года писал:

«…в Высшей Стратегии самая победоносная, но не своевременная и ненужная по обстоятельствам война может поставить государство в крайне невыгодное положение для дальнейшей, никогда не прекращающейся, борьбы за жизнь». Развивая эту мысль в работе «Величайшее из искусств…», русский стратег предсказал, что в скором времени после поражения (в том числе и от России — прим. М. Д.) при поддержке Великобритании Германия и Австрия вновь превратятся в силу, готовую к наступлению против нашей страны, в то время как она будет не в состоянии ответить на это новое нашествие должным образом. Под скипетром Романовых русский народ «недостаточно вооружён для жизненной борьбы», — так писал А.Е.Вандам.

Под либеральным Временным правительством Россия стала ещё менее «вооружённой для жизненной борьбы», и это, как мне думается, неочевидно только самому несмышлёному человеку. Если же говорить с точки зрения того, что нам известно о последующей истории, то участие в Версальском мире, искорёжившем Европу и предопределившем неизбежность будущей мировой катастрофы, было бы для нашей страны не только политическим приговором, но и историческим позором.

Известно немало избитых фраз, призванных принизить значение Великой Октябрьской социалистической революции. «Да, достижения были, но они были достигнуты ценой слишком многих жертв». «Этих или даже ещё более значимых результатов можно было достичь иначе». И особенно интеллектуально беспомощная: «Эволюция лучше революции».

Да, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, кто спорит? Но даже в жизни одного отдельно взятого человека, как мы знаем, так не всегда получается, не говоря об огромной стране. К осени 1917 года для России «эволюционного» пути не то что развития, а просто самосохранения не было. Неужели есть кто-то, кому это неясно? Или работает некий страх проекции тех событий на сегодняшний день? Это преждевременный страх: тогда такой возможности уже не было, а сегодня она всё ещё есть. Но при определённых обстоятельствах она может исчезнуть.

Главное из этих обстоятельств — безответственность элиты. Именно на неё, на безответственность элиты, а не на социальные потрясения, как нас стараются убедить, Россия полностью «исчерпала лимит» и в начале XX века, и в его конце. Да и первые полтора десятилетия XXI века оказались в этом смысле не лучше.

Упомянутый опрос, как и многие другие свидетельства, говорит о том, что контрреволюционной части «верхов» не удалось в полной мере навязать стране свой взгляд на то, что они называют в лучшем случае «незаконным большевистским переворотом», а в худшем — «великим преступлением». В ближайшие дни они будут делать это ещё усерднее, но не с бОльшим успехом. Великая Октябрьская социалистическая революция, которая не просто «оказала огромное влияние на развитие России и всего мира, во многом определила политическую, экономическую, социальную картину XX века» (В.В.Путин), но и, создав условия для обретения ею реальной независимости, вывела Россию-СССР на позицию мирового лидера, навсегда останется вне пределов их потуг на её «диагностику». А вот их отношение к Великому Октябрю станет для них неустранимым постыдным диагнозом — и для буржуазных либералов, и для монархистов, и для социал-демократов.

Что же касается собственно наследия Великого Октября и положения России как страны его главных наследников, то оно, боюсь, нами на долгие десятилетия, если не безвозвратно, утеряно. Впрочем, и на вторых ролях — первая роль уже за Китаем — идти по пути осуществления коммунистических идей суть дело достойное и перспективное. Чего не скажешь о нашей сегодняшней вторичной роли в мировом буржуазно-либеральном проекте.