Макаревичи и невменяемость

Сформулирую свою мысль иначе: есть такой феномен «волшебной палочки». Каждому понятно, что попав в одни руки, волшебная палочка из сказки будет благом и благословением для людей. В других руках — её сказочная сила будет потрачена на ерунду и нелепицу, как шесть лепестков в сказке про «Цветик-семицветик». В третьих же руках волшебная палочка (магическая сила) — это пролог к фильму ужасов, к апокалипсису. В современной жизни роль «волшебной палочки» всё чаще и всё больше играют деньги и известность (впрочем, они сливаются: одно даёт другое). Как и волшебный цветик-семицветик они сами по себе не плохи и не хороши. Они нейтральны. Деньгами можно способствовать приходу в мир прекрасного и светлого. Их можно «извести на дерьмо» — то есть растратить нелепо и пусто. А можно использовать их магическую силу для замуровывания человечества в аду.

Лично мне очень страшно вообразить волшебную палочку с её мистически-неодолимой силой в руках семейки Макаревичей — Андрея и его сына Ивана. Одни ими восхищаются, другие их ненавидят, а для меня, вовлечённого энтузиазмом А. Леонидова в мир научной социопатологии — они прежде всего больные люди. И вопрос о свободе личности преломляется для меня, с подачи кафедры социопатологии, в вопрос о здоровых и больных людях. Свобода — есть возможность воплощать собственные (а не чужие) желания. Оттого свобода умного и доброго человека — великое благо. Но свобода людей больных и шизанутых — приводит к воплощению их больных и шизанутых фантазий, губительных и для мира, и для них самих.

Не так давно вышло в свет трепотное (не путать с «трепетным») интервью с Иваном Макаревичем и под заголовком-цитатой: «Хочу прожить классную жизнь» (Metro, Санкт-Петербург, 5.02.2019. №18). Папаша Андрей получивший обманчивый имидж известного музыканта, народного артиста РФ, кавалера орденов «За заслуги перед Отечеством» и «Ордена почета», будучи уже далеко не молодым человеком, с годами углубляет свои патологии, и привлекает к себе внимание всевозможными нездоровыми высказываниями. Недавно сей музыкант одарил нас заявлением о 80% идиотов среди населения. У Макаревича-младшего социопатия начала проявляться гораздо раньше, смолоду. Но в целом, по множеству признаков, очевидно, что оба они — социопаты, и попади в их руки волшебная сила — они бы с её помощью нагородили садистский ад вокруг себя, наслаждаясь тем, чем нормальный человек наслаждаться не станет.

Итак, что в понимании социопата Ивана Макаревича «классная жизнь», которую он хотел бы прожить? И речи нет о достойной жизни среди достойных людей, о чём мечтал бы нормальный человек. Иван Макаревич свои представления о «классной жизни» воплотил в своей кинематографической роли «Русского беса». Интервьюерша спрашивает его: «Герой — полный отморозок, который творит страшные вещи. Как вы решились на это?». Артист отвечает: «Я в этот сценарий влюбился. Я люблю фильмы, которые тебя как будто режут бритвочками изнутри… Ну это всё-таки не слэшер (имеется ввиду поджанр кровавых фильмов ужасов, где маньяки убивают подростков), где ты от души бензопилой косишь, — мечта мальчишек (Смеётся)». Вот такому отморозку дай в руки силу, власть, магический кристалл — представляете, что он наворотит? А ведь отчасти у него есть и сила и магия: это папины деньги и папина известность. Иван Макаревич — классический образчик смолоду пресыщенного «простыми и пресными» благами жизни извращенца. Поскольку всё, что человек зарабатывает целую жизнь — Ивану далось легко, сразу и без проблем, он не ценит человеческих в полном смысле слова удовольствий. Ему (признак забесовленности) — нужно, чтобы «бритвочками изнутри резали».

Речь идёт даже не об ужасе в искусстве — а о специфическом восприятии ужаса у социопатов. Первые «фильмы ужасов» — это средневековые фрески со сценами Страшного Суда в церквях. У них было (и сегодня остаётся) важное воспитательное значение, назидательная дидактика, которая, пугая, не услаждает дегенеративные начала, а учит жить и противостоять злу. Образцом такого отношения к жанру является великий американский писатель Стивен Кинг. Он не только мастер ужаса, но и ярко выраженный гуманист, в каждом его произведении отчётливо прослеживается нравственное здоровье автора. А именно: стремление уберечь человека от жизненного ужаса «прививкой» ужаса виртуального, воображаемого. «Не оставляй младшего брата без присмотра» — учит нас потрясающий роман Кинга «Оно». «Внимательно следи за маленькими детьми» — мурашками по коже доносит до молодых родителей его «Кладбище домашних любимцев». И жуткие образы — воздействуют гораздо сильнее, чем плакатные назидания, скучные в своей серости.

Человек должен проходить через ужас (наш, советский, пример — фильм о войне «Иди и смотри»), чтобы не вырасти слабоумным недотёпой. Он должен проходить через ужас в искусстве, чтобы не стать патологически-беспечным в жизни. Но, конечно, между профессионалом хоррора Стивеном Кингом (с его здоровым рассудком и тонким нравственным чутьём) и любителем хоррора Иваном Макаревичем — бездна. Она и называется словом «социопатия». Мрак не учит таких, как Иван, а вызывает у них смакование, наслаждение, он самодостаточен, лишён дидактических свойств. Он — и воспринимается пресыщенными с юности подонками как норма жизни, как та самая «классная жизнь», которую дегрод мечтает прожить.

Интервьюер: «В фильме жёстко проходятся по религии и священникам. Вы религиозны?». Макаревич: «Нет. Знаете, я был свидетелем Иеговы (организация, запрещенная на территории РФ — Прим. ред.) три года… В итоге пришел к пониманию, что никто ничего не знает».

Интервьюер: «Не было боязни оскорбить чувства верующих? Макаревич: «Нет, мне было в кайф высмеять священников. И грехи потом я не ходил отмаливать». Забавно, что этот наглый молодой человек на вопрос об отце обиделся, его, мол, раздражает бестактность постоянных подобных вопросов. Зато высмеивать веру и православных священников — это для него вполне тактично...

Фильм «Русский бес», в котором играет главную роль Макаревич-младший,жанр которого обозначен как «комедия, триллер, драма», оказался предельно гнусным. В фильме действуют исключительно русские персонажи (главный герой под значащим русским именем и фамилией — Святослав Иванов), один пакостнее другого. Герой, имея невесту, постоянно совокупляется со всеми подряд, независимо от их возраста. Гоняется за одной из любовниц с колуном, убивает также легко, как в худших голливудских дегенеративных фильмах, и также обильно брызжет кровь. Если у Кинга или Достоевского за каждой смертью стоит смысл противостояния смерти, то тут — у смерти нет никакого смысла, кроме её самодостаточности. Недаром одним из образцов для подражания в этой картине рецензенты называют фильм «Американский психопат».Явная сверхзадача фильма не скрывается, она в самом его названии, в том числе пародировании персонажей Достоевского.

Показательно, что одно из воплощений беса — «черного человека» — пришлось играть самому режиссёру, так как никто из актеров не согласился. Но согласились играть в этом откровенно антирусском «комедийно-патологическом» фильме артисты Л. Аксёнова, В. Исакова, К. Раппопорт, Ю. Ауг, Т. Трибунцев, А. Стриженов, В. Кищенко, М. Ефремов. За восхищением Ивана, в кровавом и мрачном мире вопиющей постмодернистской кровавой психопатологии стоит апологетика бессмысленной, животной агрессии и насилия. Не той агрессии, которая была (была, конечно!) у большевиков и Сталина, нажимавших на человека с целью выдавить из него зверя и хищника. А той первичной, зоологической, свойственной именно животному миру расчленяющей и чавкающей плотью агрессии каннибала.

У либерального социопата — который боится ГУЛАГа с его целями восхождения — нет кровобоязни, как таковой. Он боится только идеалов светлого завтра через насилие. Само же насилие его окрыляет, впечатляет, он наслаждается любым регрессивным насилием — франкистами, пиночетом, ельциными и чубайсами. Лишь бы только насилие было самодостаточным, никого никуда не выводило и не поднимало!

Если такие люди, как «креативные» Макаревичи, отец и сын, выступают «инженерами человеческих душ» — то задумайтесь, какие души они в итоге смонтируют? Ведь они же больные психопаты, что один, что другой — их идеалы, их мечты за пределами вменяемых представлений об экономике, политике, обществе и т.п. И речь не идёт о вкусах — о том, что им не нравится пионерский галстук или красное знамя, или какие-то эстетические стороны выражения советского строя. Их бесит вообще всё человеческое в человеке. Только человек, в полной мере сдавшийся внутреннему зверю и бесу-искусителю — получает у них снисходительное одобрение. Это не вопрос — кому что нравится или больше по душе. Это вопрос патологии. Социальной патологии!