Амин Микитов, ликвидатор Чернобыля

С Амином Микитовым мы познакомились случайно в Центральном парке. Седовласый мужчина с доброй улыбкой на лице, невзначай завязавший беседу, оказался ликвидатором последствий чернобыльской аварии.
- Родился я в 1949 году, - начал он свой рассказ. - Рано потеряв родителей, мы со старшим братом воспитывались в детском доме станицы Барсуковской, что в Ставропольском крае. Выучившись на строителя, устроился работать в специализированное строительно-монтажное управление. Вскоре поехал работать в Ливию. Из Черкесска нас было одиннадцать человек. Строили мы там военные объекты: заводы, училища.
По окончании командировки Амин Кадырович надеялся вернуться к тихой семейной жизни, но 27 апреля 1986 года в его жизнь постучался Чернобыль.
- В половине второго ночи звонят в дверь: «Микитов здесь живет?». Вручили повестку. Брали мужчин от 35 до 45 лет, у кого было меньше трех детей. А я угодил в золотую середину. В то время мне исполнилось 37 лет. Двое детей. Позже призывали уже и молодых ребят. После подготовки в Майкопе мы в первой партии ликвидаторов аварии отправились на сорок дней в самое пекло, на АЭС.
Каждый день на крышу машинного зала выходило больше 12 тысяч человек. Пребывание там человека нормировалось секундами. От радиации нас защищала спецодежда - прорезиненные комбинезоны, поверх которых надевались рубашка и пояс, плотно облегающий поясницу. Во всем этом обмундировании за несколько десятков секунд нужно было успеть скинуть осколок реактора и побежать вниз по лестнице, в бункер. Сделав это, ты уже отработал, бежит следующий. Обломки увозили и хоронили глубоко в бетоне.
Вся территория постоянно поливалась водой, чтобы радиоактивная пыль не поднималась в воздух. Вертолеты рассеивали широкой полосой около 12 тысяч литров жидкости, которая превращалась в пленку, связывая радиоактивные частицы. Не разрешалось съезжать на обочину, чтобы колесами на асфальт не поднимать радиоактивную грязь. Проверяли тысячи машин с бетоном, арматурой, техникой, людьми. И если уровень загрязнения превышал допустимый, технику необходимо было чистить.
Многие машины, чтобы усилить радиационную защиту, обивали свинцовыми пластинами, окна закрашивали белой краской, лишь оставляя перед шофером, словно в бронетранспортере, щель для обзора.
Заражено было все живое. Клубника в мае выросла чуть ли не с кулак величиной, грибы - шире плеч, а есть нельзя. Лес, росший в окрестностях, стал рыжим. Все деревья пришлось выкорчевать и хоронить в специальных могильниках глубоко под землей. В Чернобыле хоронили не только лес, но и тридцатисантиметровый слой земли.
Помню, замполит полка наступил на кусок свинца, чтобы не становиться в грязь. Минуты две постоял и рухнул. Оказывается, этим свинцом был обшит реактор. На вертолете, пока довезли до Киева, он скончался.
Вот уже двадцать лет меня мучает бессонница, судороги. Ни одного черноволосого чернобыльца вы не увидите. Когда я уезжал, волосы мои были цвета кирзового сапога, за 40 дней вот таким стал - показывает на свою белоснежную голову, - многие ребята облысели. У некоторых из-за того, что плохо работает кровь, ампутировали ноги. После возвращения из Чернобыля мне дали 120 рублей, назначили пенсию. Инвалидность сначала третья была, я еще работал на легком труде, но потом становилось хуже и хуже...
Каждый год мы с ликвидаторами собираемся, общаемся. К 15-летию со дня Чернобыльской аварии мне вручили медаль, к 20-летию - Орден Мужества. Но лучше вместо орденов и медалей дали бы чуть больше здоровья...
Для ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС из Карачаево-Черкесии было призвано более тысячи человек. Пятисот из них уже нет в живых. В память об их подвиге в Черкесске воздвигнут монумент. И если вы случайно окажетесь в тех краях, ваше внимание обязательно привлекут два куста очень красивых роз рядом с памятником. Они посажены заботливыми руками Амина Микитова.