Живым не стыдно?

Тамирлана Казиханова я не знал. Встретил его всего один раз в жизни, и было это 13 октября 2005 года. Когда в Нальчике началась стрельба, тут же стало ясно: штурму подверглись силовые структуры. Я поехал в налоговую инспекцию, чтобы узнать о судьбе работающих там знакомых. Это всего в нескольких метрах от центра «Т».Шла ожесточенная стрельба. Было ощущение, что половина населения города напала на другую половину. И вдруг среди этого кошмара я увидел высокого молодого человека во весь рост с видеокамерой. Первая мысль - какой-то экстремал, которому врач предписал десятикратную дозу адреналина. И вторая: уходи, убегай под защиту чугунной ограды, бетона, потом доснимешь.Не услышал парень меня. Зато я услышал жуткий крик тяжело раненного человека, и показалось странным, что крик был сильнее стрельбы. Потом понял, что парень имеет какое-то отношение к центру «Т» или второму РОВД, если снимает так близко от них. Утвердился в этой мысли, когда увидел, что раненый сам перевязывает себя свитером: да, профессионал... Крик повторился несколько раз. Честно говоря, я очень надеялся, что с минуты на минуту парня эвакуируют за ограду. Он тоже, видимо, надеялся. И продолжал снимать. Потом послышался еще один крик. Последний... Гораздо позже я узнал, что парень действительно был профессионалом: журналист, врач, офицер.На Диком Западе неграмотным и пьяным ковбоям десятилетиями вбивали в голову правило: не стреляйте в пианистов. В бармена и посудомойку можно было, в соперника по кулачному бою - сам Бог велел, а вот в пианиста стрелять считалось признаком дурного тона даже у этих отморозков. Позже появилось другое негласное правило: не убивать врачей - и Красный Крест обрел нынешнюю неприкосновенность. Таким же иммунитетом у любой воюющей стороны, вроде бы, обладают и журналисты. Вернее сказать, обладали. В последнее десятилетие, когда многое перевернулось с ног на голову, никакие правила не действуют. Сказать, что убитые журналисты, в том числе Тамирлан Казиханов, об этом не знали, будет просто наивным.С молодых лет я взял себе за правило не пропускать ни одну информационную или аналитическую программу. Естественно, читаю и смотрю репортажи из «горячих точек». Не для бравады это пишу, а хочу подчеркнуть, что научился худо-бедно отличать зерна от плевел. И понимаю, кто есть кто из пишущий и снимающий братии. Кто рискует головой, отрабатывая гонорары «из-за бугра», а кто искренне служит своей стране. Первые, даст Бог, исчезнут, как дым, едва окрепнет государство Российское. Переберутся к тому, кому давали клятву верности. Или туда, где спецслужбы их хозяев начнут разрывать на части очередную жертву.А такие, как Тамирлан, останутся. На стороне справедливости и правды. Любую жестокую правду можно показать как минимум с трех сторон. Показывать «наших», которые бьют «чужих», словно в красивом боевике. Показывать, что «наши» ничем не лучше «чужих», не принимая во внимание взорванные многоэтажные дома, автобусы, метро и самолеты, похищенных людей, отрезанные головы...И показывать так, как делал это Тамирлан: война есть ни что иное, как продолжение дурно пахнущей политики, а простые жители в ней - всего лишь пешки в руках авантюристов; люди в погонах не имеют иного выбора, кроме как очищать землю от опасной грязи. В комментариях Тамирлана этих слов и мыслей не было. Любому думающему зрителю они сами приходили в голову после его репортажей.Цена такого репортажа иногда стоит дня военных действий целого подразделения. Если, конечно, принимать во внимание тех, кто после просмотра задается вопросом: ради чего и ради кого льется кровь? Тех, кто завтра собирался вырыть закопанный в схроне автомат, но так и не вырыл. Тех, кто сомневался, на чью сторону встать, и сделал правильный выбор. Тех твердолобых политиков, которые начали прорабатывать в мозгах другие пути решения проблемы, и тех чиновников, зарабатывающих на войне, до которых, наконец, доходит, что грязные деньги - ничто, когда зажженный тобою огонь приходит в твой собственный дом.Тамирлану это удавалось, и это заслуживает настоящей оценки его жизни и последнего подвига. Я нисколько не принижаю полученную им награду, но смею сказать, что этот журналист заслуживает большего. Ниже я разберу последний его подвиг подробно, а пока...А пока о девальвации званий, медалей и орденов. Рискуя задеть их обладателей и кавалеров последнего времени, я утверждаю, что с 90-х годов награды стали падать в цене. Не в такой степени, как рубль, но и не слишком отставая от него. Причем не только в России. Я, например, потерял уважение к Нобелевской премии, когда ее вручили Горбачеву. Я теряю уважение к конкретному полковнику, когда в голове чуть выше трех больших звездочек чувствую душу, образование и интеллект на уровне стыка границ между званиями ефрейтора и младшего сержанта. Это чувствую не только я, это чувствовал, в частности, рядовой охранник московского рынка, таскавший на днях, как котенка, за китель аж генерала миграционной службы. И журналисты центральных каналов с удовольствием транслировали этот позор на всю страну. Тамирлан этого не сделал бы. Да и снимал он не на рынках...Как же вернуть званиям и наградам их былую славу? Ту, что была в период Великой Отечественной войны, которая по жертвам уже едва ли превосходит нынешнюю необъявленную войну против России.Во-первых, надо перестать раздаривать ордена и медали кому попало. Имею в виду тех высокопоставленных военных, которые забыли, с какой стороны из автомата вылетает пуля, но гоняют спецрейсы в «горячие точки» для того, чтобы отметиться: я был на войне! Подписывающим наградные листы недосуг проверять, что делали эти «спецы» на передовой: пили водку, играли в карты или на штабных картах прорабатывали варианты, как силами двух парашютно-десантных полков за два часа захватить Грозный. Таких, как мой земляк генерал Трошев, кормивший вшей вместе с солдатами, там было немного. Такой любой награды достоин. А для тех, кто на войне был что пятое колесо в телеге, наградой является уже то, что они вовремя унесли оттуда ноги, что их не накрыл шальной снаряд и появилась возможность трепаться в Москве и Ростове о своих «подвигах».С этими еще можно смириться, можно назвать их относительно безвредными. Хотя гораздо справедливее было бы, если бы их ордена и медали вместе с «грузом 200» вручались родителям тех мальчишек, что лежат в цинковых гробах. Неважно, как они воевали. Воевали - как умели, как учили. Важно, что погибли не по своей воле, погибли во имя сохранения единства России.Мои предположения по поводу «безвредных» и бесполезных военачальников во имя деноминации боевых наград более или менее лояльны: пусть носят, если позволяет совесть. Но совсем не лоялен я к тем орденоносцам, которые, как Березовский, разжигали эту войну и подбрасывали «дровишки», дабы не погасло. Которые устраивали «утечки» деталей сверхсекретных операций, передавая их загнанным в «мешки» боевикам.Как и к тем, кто ранее развалил СССР, позже расстрелял Белый дом. Для любого предателя Родины высшая награда - избежать расстрела за измену. Живи себе, ешь, пей, чего еще? Переписанная история рано или поздно расставит все по полочкам.Можно ли было избежать кошмара последних десятилетий? Да. И без крови. Но при условии, что на ведущих телеканалах вещали бы несколько дюжин таких, как Тамирлан, а в ведущих газетах - такие, как Дмитрий Холодов. Доренки, сванидзе, познеры и прочие ненавистники России без хлеба не остались бы. Надо же кому-то рекламировать тампаксы! Но Тамирлану достался не столичный телеэфир, в солдатско-журналистском строю ему доверено было расхлебывать замешанное на крови чужое варево...Теперь о последних восьми минутах, подведших итог короткой жизни Тамирлана Казиханова. Я неоднократно просматривал эту пленку и пришел к твердой уверенности: будь он «чистым» военным офицером, солдаты называли бы его «батей». Такое имя не присваивается - заслуживается. Теми, кто не из-за спин поднимает бойцов в атаку, а идет первым. Недаром его крик: «Пацаны! Пацаны!» - вскоре затих. Это случилось не потому, что сил не было, последний смертельный крик еще раздастся после снайперского выстрела в голову. Нет, мне кажется, по другой причине не стал он вновь звать на помощь. Не пришли - значит, не могут. Или не хотят лезть под пули.По классическим правилам фото- и тележурналист следует за военными, а не впереди них. Это не обсуждается и не осуждается. Но вполне допускаю, что у отстреливающихся за его спиной соратников присутствовала спасительно-оправдательная для этого момента мысль: «Никто его туда не посылал». Или нечто подобное.Многое, очень многое можно вывести из того факта, что после нескольких попыток журналист гордо замолчал и начал делать то, что было единственно возможным - перевязывать свои раны с помощью подручного материала. Сознание, значит, ясно работало. Возможность выжить и жить еще была. Ползком назад, к друзьям в центр «Т», уж калитку они точно бы открыли. Или ползком по тротуару в сторону налоговой инспекции, куда прицельно не стреляли. Или хотя бы немного в сторону от пристрелянной точки. Не случилось ни одно, ни второе, ни третье. А избрано было иное, самоубийственное с точки зрения природного инстинкта и высочайшее с точки зрения профессионального долга решение продолжать съемку с выгодной позиции. Не это ли профессиональный подвиг, заслуживающий высшей награды?Если это было желание прославиться, как считают некоторые идиоты, могу твердо сказать: репортерской славы Тамирлану было не занимать. Его архив переполнен кадрами из самой гущи боевых событий, он прошел этот этап. К тому же ему было не двадцать лет, а тридцать пять - романтика давно уже не застилала разум. Да и то, что война - не романтика, а грязь и кровь, он знал не понаслышке.Восемь минут... Александру Матросову нужны были секунды, чтобы закрыть собой амбразуру. Виктору Талалихину - секунды, чтобы отдать от себя штурвал горящего бомбардировщика и направить живую бомбу на танковую колонну. У Матросова альтернативы не было - только гибель. У Талалихина была альтернатива - плен, допросы и пытки. Но они избрали то, что избрали.Милосердно, когда на решение о самопожертвовании отведены секунды, особенно, когда другого выбора нет. Жестоко - если отпущены те самые 8 минут, да при этом еще есть выбор. Чудовищность ситуации была еще и в том, что Тамирлан имел высшее медицинское образование. И не мог не знать, что значит для организма обильная кровопотеря, что каждая минута приближает его к точке невозврата и без того озверевшего снайпера.Деяния Матросова и Талалихина Родина оценила высшими наградами. И в период войны их подвиг повторили сотни, приближая конец этой войне.Я не призываю журналистов повторять подвиг Казиханова, страстно желаю, чтобы не создавались условия для такого подвига. Но пока в обществе есть противостояние, пока есть колеблющиеся, которые думают, на чью сторону встать, стрелять или не стрелять, такие журналисты нужны как воздух и вода. Он жил и погиб ради нас. Так давайте же достойно оценим это. Сейчас, а не потом.Тамирлан не хотел никому мстить. Будь он сейчас жив, делал бы все, чтобы объявленной амнистией воспользовались те, кто еще прячется по лесам и горам. Живого Тамирлана они не послушали, может услышат теперь?