Кому принадлежит будущее?

Министр иностранных дел Грузии Давид Бакрадзе, утвержденный на этой должности парламентом, находится в ожидании определения сроков своего визита в Москву. Переговоры с главой МИД РФ Сергеем Лавровым, если они станут фактом, будут полностью посвящены проблеме нормализации российско-грузинских взаимоотношений. Задача не из простых, если вспомнить, каким образом эти отношения принимали противоестественный характер. Однако обе стороны предпочитают сегодня смотреть в будущее. В Тбилиси, как уже отмечалось, все более отчетливо осознают, что сближение государственных интересов и налаживание регулярных политических контактов наряду со взаимовыгодным экономическим сотрудничеством обещает в случае успеха несомненно благоприятную перспективу. Во всяком случае, те препятствия, которые так или иначе преодолел в ходе январских президентских выборов Михаил Саакашвили, заставили его еще раз понять, что он не вправе далее испытывать терпение народа, разделенного по ряду социальных признаков, и, в частности, на тех, кто остался в стране, и тех, кто покинул ее в поиске лучшей доли.
«Курс на сближение и установление дружеских отношений с Россией не имеет разумной альтернативы», - заявил Саакашвили в стартовой, скажем так, беседе с министром Лавровым, состоявшейся в Тбилиси в день инаугурации президента. Оба тогда же согласились, что все существующие на этом пути барьеры следует снять. И хотя ключ к компромиссу вряд ли найден окончательно, стороны, должно быть, на первом этапе достигли хотя бы предварительного понимания того, где он может лежать. И, кстати, не вызывает сомнений, что политическое руководство, если в чем-то сегодня и пользуется поддержкой населения, то в первую очередь – именно в вопросе улучшения отношений с Россией. Это и социальный заказ, и, что назывется, наказ избирателей, и просто объективная необходимость в эффективном партнерстве, диктуемая элементарным здравомыслием.
Судя по решимости Саакашвили внести важные коррективы во внешнеполитические устремления Грузии и заодно использовать российский рынок в качестве питательной среды для грузинской экономики, а также по заинтересованности российского руководства в укреплении стратегического контроля над Южным Кавказом, угадать мотивацию сторон особого труда не представляет. Для Грузии приоритетны экономические интересы, но их реализация потребует политических шагов, лежащих в том числе и в плоскости урегулирования проблемы отторжения двух регионов – Абхазии и Южной Осетии. Достаточно сказать, что именно сепаратистский фактор, порожденный событиями в самой Грузии 18 лет назад, вызвал серьезный разлом в отношениях между Тбилиси и Москвой. Обращает при этом на себя внимание, что несмотря на очевидные политические разногласия, российские бизнес-компании чувствуют себя на грузинском коммерческом пространстве довольно уютно. Правительство Грузии, еще лет десять назад и по сей день, пытаясь привлечь инвестиции, как правило, добивается успехов в основном в тех случаях, когда заключает договоры с министрами и компаниями стран СНГ. Бесспорные лидирующие позиции занимает здесь Россия, затем идут Азербайджан и Казахстан. Заметна, кроме того, активность Турции и предпринимателей из Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии. Что касается, скажем, США и европейских стран, то они больше удивляют пока деловой пассивностью и даже видимым безразличием, хотя их представители и твердят, что у грузинской экономики – богатые перспективы. В этом свете противостояние Грузии с соседней страной, считающейся выгодным экономическим партнером, выглядит достаточно парадоксальным, даже невзирая на существующие для этого причины. И поскольку общественное мнение в Грузии в немалой степени отражает сегодня потребность в грузино-российском диалоге и добрососедстве, то результаты референдума по вступлению страны в НАТО выглядят не вполне соответствующими общественным умонастроениям. Не в том смысле, что в этом нет никакой надобности, а в том, что сейчас как-то не до этого. Говоря иначе, после всех последних политических перипетий и акций, направленных на обретение президентом и правительством чувства реальности, обнародованные итоги плебисцита представляются лишенными социальной актуальности.
Если верить цифрам, то за вступление высказалось свыше 60 процентов опрошенных. Три года назад, между прочим, сторонников НАТО в Грузии было гораздо больше. Но нельзя исключить, что и в последнем случае прослеживается использование определенного пиара, рассчитанного на демонстрацию для Москвы политической стоимости предполагаемых уступок с грузинской стороны. Как не исключено, что проведение референдума одновременно с выборами подсказано заокеанскими «друзьями», хотя не это самое важное. Главное – что на самом деле думает народ, а он, к примеру, хотел бы, чтобы получаемый и собираемый с таким трудом, при высоких материальных и физических затратах, урожай винограда закупался винодельческими компаниями по приемлемой цене, а не по издевательской. Но пока виноделам свою продукцию отправлять некуда, и пока российский рынок сбыта закрыт, они раскошеливаться не захотят и не станут, если их не запугает правительство жесткими санкциями. Из-за такого положения прошлой осенью в Кахети дело чуть было не дошло до массовых вырубок лозы как «нерентабельной» культуры, - и это в краю традиционного виноделия!.. Отчаяние выразилось в митингах протеста настолько остро, что эти и другие многочисленные факты проявленного недовольства Саакашвили будет помнить достаточно долго. Чтобы умилостивить крестьян, виноград обязали закупать всех руководителей бизнес-компаний – независимо от профиля и реальной потребности. И это лишь один пример в отдельно взятой отрасли.
Сегодня нельзя не заметить, что подбадривание американскими покровителями официального Тбилиси – мол, велика честь стать членом Североатлантического альянса, надо только стараться и стремиться к этому – происходит на фоне малообнадеживающих тенденций внутри этого военно-политического блока. Свежий пример: министр обороны США Роберт Гейтс на днях призвал руководство Германии активизировать свое участие в военной коалиции. Дело в том, что Германия отказалась направить дополнительный военный контингент в Афганистан, тем более что там уже несут службу 1200 военнослужащих этой страны. По аналогичным причинам понадобился визит министра обороны Франции Эрве Морина в Вашингтон, где госсекретарь Кондолиза Райс заодно интересовалась позицией Парижа по проблемам дальнейшего расширения НАТО. Вряд ли эта позиция могла претерпеть существенные изменения, поскольку Франция и Германия, дорожа отношениями с Россией, не считают целесообразными форсированные процессы в условиях, когда жизненно важные энергетические поставки из России во многом определяют стабильность политического климата в Европе. Подобные расхождения во взглядах объясняются и тем, что ведущие европейские страны все больше убеждаются в неоправданно широком формате действий, одновременно предпринятых НАТО в начале нынешнего столетия. Понимают это и в США, о чем свидетельствует дискуссия, проведенная в минувшую пятницу в политологическом Институте Кейта. Собравшиеся там наиболее авторитетные эксперты назвали все угрозы, представляющие сегодня опасность для НАТО. Главное, что их беспокоит, это миссия альянса в Афганистане, которая все чаще становится мишенью для успешно атакующих талибов. В этой связи эксперты обеспокоенно говорили о последствиях вероятного снижения репутации самого НАТО как боеспособного альянса и вроде бы сильнейшего военно-политического объединения. Так вот, по мнению американских аналитиков, самая тревожная проблема НАТО состоит в том, что эта организация взяла на себя решение слишком многих задач, будучи, хотелось бы добавить, не слишком подготовленной к этому ни с точки зрения единства коалиционных сил, ни в плане готовности к мобилизации полного объема военно стратегических ресурсов. Идеологическая ограниченность США, сбивающая с толку неоперившиеся в демократическом смысле страны, к тому же игнорирует наработанный многовековой историей опыт, который учит тому, что можно занять территории, но невозможно покорить народы. Сегодня – Афганистан, Ирак, возня вокруг Косово... Завтра возникнут новые притязания. Эксперты в Институте Кейта пришли к выводу о минимальной возможности достижения миссией НАТО тех целей, которые при этом ставятся. Подчеркивалось, что параллельно для НАТО все более проблематичными становятся отношения с Россией. В Вашингтоне встревожены тем, и это касается не только экспертов, что Североатлантическому альянсу «не удалось обезопасить своего члена, Эстонию, от русских хаккеров, когда те почти полностью парализовали интернет-систему правительственных структур Таллинна». Хотя последний эпизод не может считаться непременным свидетельством чьей-то бесспорной несостоятельности, очевидно, что и он в немалой степени красноречив.
Наконец, о том, что Эдуард Шеварднадзе, первый инициатор вступления Грузии в НАТО, откликаясь на чаяния концептуалистов государственной независимости, опасался, что если в России будет низвергнута демократия, то это плохо отразится и на Грузии. Вот тогда, дескать, и понадобится «зонтик НАТО». Те несколько лет, или более, которые понадобятся для решения о вступлении Грузии в этот альянс, в Тбилиси могли бы использовать для основательных размышлений. Кто знает, что еще случится на планете, и кто способен лучше позаботиться о ее будущем.